Бгг! А до этого, наверное, арабы и Пангею раскололи! 
Что, впрочем, не дает ответа на вопрос нахрена было возрождать страну в такой дыре?! Которую "понятие исторической родины" не делает комфортней для прожиавания.
Действительно, Сталин ведь дал ЕО с Биробиджаном, а Гитлер поначалу в большой концлагерь размером с остров Мадагаскар хотел отправить.
https://gazeta.rjews.net/Lib/Zemlia/zemlia4.html
Не было такой нации, и никто не предъявлял таких требований. "Арабский народ" не заявлял о своих исторических правах, об исторической связи с этой землей. Понятие "палестинская родина" — это выдумка наших дней.
"По сей день ни одна нация не сумела обосноваться в Эрец-Исраэль, — писал профессор сэр Джон Уильям Доусон в 1888, — никакое национальное единство и никакой национальный дух не сумели там закрепиться. Те бесчисленные племена, которые завоевывали эту землю, вели себя здесь как бессрочные арендаторы или временные владельцы земли, которые, очевидно, ожидают тех, у кого есть постоянное право на нее " [Modern Science in Bible Lands(New-York, 1890), p.449-450.].
Было еще одно обстоятельство, блестяще доказывавшее, что возвращение евреев было логичным и справедливым, Палестина была в основном пустынной страной.
"В те дни страна еще не дошла до последней степени запустения"[ Alex. Keith, The Land of Israel (Edinburgh, 1844), p.465.].
В 1835 Альфонс де Ламартин писал: "Вне стен Иерусалима мы не видели никаких признаков жизни, не слышали живого голоса, вокруг тишина ... как у погребенных стен Помпеи и Геркуланума... Полное молчание царит в городе, на дорогах, в селах... Могила целого народа" [Recollection of the East (London, 1845), vol.l, pp.238, 308.].
Марк Твен, посетивший Эрец-Исраэль в 1867, так описал то, что он увидел, путешествуя по стране:
"Несколько миль мы ехали по унылым местам — почва довольно плодородная, но заросла сорными травами — безмолвные мрачные просторы ... Так безнадежно это запустение, что никакая фантазия не в силах вдохнуть в него движение и жизнь. Благополучно добрались до горы Тавор... За всю дорогу не встретили ни души". И опять:
"Нигде ни травинки, ни куста. Даже оливы и кактусы, верные друзья бесплодной земли, почти вывелись в этом краю".
Палестина была заброшенной провинцией империи. Здесь так и не возник значительный культурный или политический центр, который бы притягивал сюда арабов или других неевреев. Дамаск, Багдад, Каир были крупными культурными и политическими центрами арабской империи, поражающими внешним блеском. Иерусалим, где мусульманские святыни были воздвигнуты на обломках Второго Храма, никогда не имел большого культурного или политического значения.
Вместе с тем, арабы сыграли особую роль в одной сфере жизни Эрец-Исраэль: они внесли большой вклад в опустошение страны. После арабских, турецких, персидских, египетских династий, ведущих между собой войны, после крестоносцев, монгольского нашествия или нашествия Хорезма, они довершили дело своими распрями, войной между кланами. Помогли в этом и набеги арабов-бедуинов из соседних районов пустыни. Есть сведения, что такие набеги, причина которых была в хронически тяжелом экономическом положении этих племен, происходили уже в византийский период. 1 500 лет они уродовали лицо Эрец-Исраэль.
В последний период правления Аббасидов и во времена Фатимидов грабежи и разбой бедуинов усилились, и территория к востоку от Иордана превратилась в пустыню.
С 13 века, с приходом мамлюков, разрушение продолжалось. Еще более насыщенным был в этом отношении период правления османских властей. Набеги бедуинов, грабящих скот, забирающих урожай, делали невыносимой жизнь крестьянина. Из бедуинских стоянок, разбросанных по окраинам страны, совершались набеги на путешественников, на купеческие караваны и группы паломников.
В 1785 граф Волни так описал сельский пейзаж Эрец-Исраэль:
"Крестьяне постоянно вторгаются на соседние участки, воруя жито, сорго, чеснок, оливы, уводят овец, коз, верблюдов. Турки, которые вообще не отличаются умением наводить порядок, здесь дают грабителям полную волю; бедуины, чьи стоянки разбросаны по низменности, находятся с турками в постоянной войне, и крестьяне используют это, чтобы проявить сопротивление властям и досадить друг другу, повинуясь слепому капризу или выгоде. Полный хаос, еще более страшный, чем деспотизм в других местах, разруха, которую влекут за собой войны разных группировок, делают эту часть Сирии [Палестину] невыносимой для жизни... Эта часть Сирии наиболее беззащитна перед набегами арабов из пустыни" [Волни,стр.196-197.].
В исторических сочинениях или описаниях путешетвий христиан, мусульман или евреев не найти даже намека на исторически сложившуюся привязанность арабов к Палестине. В десятом веке арабский писатель Ибн Хукал сказал: "Никто не думает о восстановлении страны, никто не думает о ее нуждах". Это была весьма сдержанная оценка продолжавшегося столетиями процесса разорения страны. Нет также смысла обвинять во всем горстку арабов, которые были только одним из бесчисленных племен, живших в Эрец-Исраэль ["В 17 веке, — пишет де Хаас (16 стр.), — один из путешественников доказывал, что в Иерусалиме говорят на семидесяти семи языках". Подробное описание нееврейского населения Эрец-Исраэль см. в кн. Джеймса Паркса.], всего лишь униженными местными жителями. Власть из далекого Константинополя протягивала свою длинную руку за их сыновьями, местный откупщик выпивал из них кровь, надо было остерегаться жителей соседнего села, враждебного клана, или воевать с ними, что приносило гибель и разруху обеим сторонам. Кочевники-бедуины выкорчевывали их оливковые деревья, уничтожали урожай, забрасывали колодцы камнями, разрушали хранилища воды и пищи, воровали скот. Иногда бедуинов призывали в союзники, когда начиналась распря с соседним селом [James Finn, Stirring Times (London, 1878), pp.315-316.].
Так жили здесь до середины 19 века. Сотни лет такой жизни превратили страну в пустыню — ни деревца, несколько маленьких городков. Малярийные болота покрывают когда-то плодородные северные долины. В прошлом цветущий Негев тоже стал пустыней. К тому же, страна почти безлюдна.
****
Никогда не существовала нация "палестинских арабов". Для арабского народа в целом никогда не существовало такого понятия, как Палестина. Для живущих по соседству это было место, которое можно грабить и разрушать. Малочисленные ее жители, конечно, были привязаны к своему селу (а воевали с соседним), к своему клану (который боролся за право сбора местных налогов), и даже к своему городу. Но никакого осознания связи с этой землей у них не было, и даже городские жители, если и слышали о ней как о стране, то только от евреев, с которыми они сталкивались [В Коране Эрец-Исраэль упоминается лишь один раз как "Святая земля" для евреев и христиан.].
Ощущение большинства людей, посетивших страну в 19 веке, что страна ждет возвращения своих законных хозяев, возникло еще и из-за безразличия к ней арабов. За 1 200 лет жизни здесь они построили в 8 веке одинединственный город Рамла — центр второстепенной провинции. Исследователи 19 века, начиная с археолога Эдварда Робинсона, работавшего в Эрец-Исраэль в 1838, обнаружили, что сотни казалось бы арабских названий мест, сел — это, на самом деле, переводы на арабский древнееврейских имен — библейских или талмудических. У арабов не было даже собственного названия страны, на которую они сейчас претендуют. "Фаластын" — это не что иное, как арабская версия слова "Палестина", имени, которое дали стране римляне, стараясь стереть из исторической памяти еврейское "присутствие".
